З. С., 1969 года рождения, воспитывалась в семье учительницы черчения и инженера. Родители – заботливые, добрые люди. В разгар болезни отцовскую любовь и внимание она будет интерпретировать как сексуальные притязания, «приставания». До поступления в детский сад была веселой, общительной девочкой. В детском саду стала ощущать неловкость, скованность, держалась обособленно. В школе училась хорошо, увлекалась математикой. Во втором классе возникли переживания, связанные со своей внешностью: считала, что у нее слишком полные бедра. Чтобы избавиться от полноты, занималась плаванием, ограничивала себя в еде, но «комплекс неполноценности», связанный с внешностью, сохранялся все школьные годы. В характере доминировали чрезмерная впечатлительность, мнительность, замкнутость. Избегала компаний, особый дискомфорт испытывала во время праздников. 

После окончания школы поступила в технический вуз (в другом городе), жила в общежитии. Вначале чувствовала себя хорошо, училась без труда. Однако со второго курса началось ухудшение самочувствия, пропало желание учиться. Испытывала чувство одиночества, постоянно ощущала себя «не такой, как все». Бесцельно бродила по улицам, размышляя: «Почему одни люди нравятся всем, а другие – никому»? Затем З. С. перевелась на заочное отделение и вернулась в родной город к родителям. Поступила на работу. После непродолжительного периода душевного равновесия настроение снова стало портиться, осложнились отношения с родителями. Подолгу рассматривала себя в зеркале, застывала в одной позе. Иногда вела себя нелепо, гримасничала. Стала неряшливой. Со слов больной, ощущала «пустоту в голове, безразличие ко всему, даже плакать не могла». В таком состоянии поступила в психиатрический стационар, где получала инсулино- шоковую терапию, нейролептики, антидепрессанты, транквилизаторы. Выписалась без заметного улучшения. Сама больная отмечала, что в то время для нее «мир потерял свои краски, чувства притупились, не было ощущения отдыха после сна, чувствовала себя «живым трупом». После выписки из больницы лекарств не принимала. 

Вскоре болезнь обострилась. Она перестала разговаривать с родителями. Подозревала мать в намерении «отравить ее лекарствами», а отца – «подчинить своей воле, чтобы полностью управлять ею», совершить инцест. Слышала «голоса» (слуховые псевдогаллюцинации), подолгу лежала неподвижно. Была повторно госпитализирована и выписана с незначительным улучшением. Зимой следующего года снова оказалась в больнице с бредом отравления и воздействия. После выписки три месяца принимала нейролептики. Острая психопатологическая симптоматика перешла в подавленность, апатию, вялость. Обратились к экстрасенсу, прошла курс из 18 сеансов, не принесших ей облегчения. 

Весной 1991 года З. С. пришла на прием в Институт маскотерапии. Выглядела неопрятной, безвкусно одетой; фигура рыхлая, лицо отечное, взгляд напряженный и бессодержательный. Жаловалась на бессонницу, головные боли, тревогу, плохое настроение, высказывала суицидальные мысли. Рассказала о неблагоприятном энергетическом воздействии на нее окружающих людей, особенно отца. 

Лечение этой трудной больной началось в июле 1991 года, закончилось в феврале 1993 и включало в себя четыре полуторамесячных цикла. На первом этапе использовались методы автопортрета, терапевтического грима, ритмопластики. Нейролептики были отменены. Уже на первом этапе лечения выявилось негативное отношение к своей внешности. З. С. считала всех людей похожими друг на друга, а себя не похожей ни на кого и уродливой. Первый месяц лечения дал некоторое улучшение: больная восстановила навыки ухода за собой, пользовалась косметикой, ограничила себя в питании, эмоционально стабилизировалась. Первая сессия позволила ей завершить обучение. Однако были кратковрменные, но частые рецидивы болезни, и я перешел к работе над скульптурным портретом. С первых же сеансов возникли теплые, доверительные отношения с больной и с ее отцом. В атмосфере совместного творчества наблюдались длительные периоды улучшения, хотя само содержание патологических переживаний З. С. не менялось.  За неделю до окончания лечения психопатологическая картина резко изменилась: начался бурный, не прекращавшийся в течение трех дней всплеск аффективно-бредовой симптоматики. Затем все патологические явления внезапно исчезли, оставив «след» в виде сильных головных болей, характер и локализацию которых больная не могла определить. В течение трех дней и ночей (с двумя перерывами на сон по четыре часа) мы завершили портрет. Не было заметно ни истощения сил, ни подавленности.  На четвертый день утром мы простились с З. С. На ее лице была радость, чувство благодарности: тяжелый психотерапевтический марафон, длившийся полтора года, остался позади. Теперь мы видели любящих отца и дочь; З. С. смущенно извинилась перед ним. Вот как она описывает свои переживания  перед уходом домой, после бурных излияний, плача, упреков в адрес отца. Сеанс портрета 03.10.93 г. «Свет в конце туннеля появился, уже другое восприятие жизни, но есть еще одна проблема, о которой я не могу говорить, я надеюсь, что портрет решит эту проблему. Из-за этой проблемы можно вообще повеситься. Я знаю, что каждый момент все меняется, и я взгляну в лицо этому состоянию, и выйду из него. Я раньше жила как в полусне, я могла закрыться в ванной и купаться 4 часа, и время тянулось, и я его не замечала. Это время другой реальности. Теперь я могу с собой разговаривать, как будто две меня. Тут много факторов. Но я чувствую влияние портрета, он вернул меня в реальность, как будто Бог по голове погладил. Сейчас мои чувства – это все не бред. Я просто все выплеснула в эфир, в какой-то момент хотелось плакать. Я четко определила, – что есть и по полочкам все раскладываю. Я почувствовала себя взрослым человеком. Наступило восприятие спокойствия, уверенности. Полная река, без всплесков, без водопадов. Я почувствовала себя взрослой женщиной».

Через год уже в качестве студентки Харьковского университета она приехали в Москву, чтобы дать интервью тележурналисту. Через четыре года приехал отец, попросил переночевать в нашем офисе и утром уехал. Когда мы закончили плановый ночной сеанс, обнаружили, что все помещения нашего центра, даже автомобиль вычищены до «блеска» – так любящий отец и наш друг выразил всем свою благодарность.