Старшая сестра А. Е. (история 35), 1957 года рождения, обратилась к нам позже.  А. И. в детстве была впечатлительной, ранимой. После рождения сестры стала замкнутой. Ревновала к сестре, открыто соперничала с ней. Со слов матери, доводила дело до ссоры и потом выглядела удовлетворенной. Из перенесенных в детстве болезней отмечает ветряную оспу, краснуху, частые ангины. В школу пошла в 7 лет. До пятого класса училась хорошо, любила русский язык и литературу. Общение давалось с трудом, медленно сходилась с одноклассниками, была угрюмой и замкнутой. К четырнадцати годам эти качества усилились; переживала, что она некрасивая, всегда сравнивала себя с сестрой, завидовала ей, тем более что родители и друзья семьи говорили, что сестра красивее. В подростковом возрасте была худой, долговязой, слышала в свой адрес «цапля», а отец, человек грубый, обзывал ее «гермафродитом».

Окружающие стали замечать, что она странная, не такая, как все. С седьмого класса стала отставать в учебе. После окончания школы поступила в финансово-экономический техникум. На третьем курсе чувствовала недомогание, слабость, головные боли. Лечилась в неврологическом стационаре с диагнозом «вегето-сосудистая дистония». Окончила техникум, работала в банке. Была добросовестной, аккуратной, исполнительной, имела хорошие отзывы. Но что-то, со слов матери, ее постоянно мучило, угнетало, считала себя неинтересной, поэтому была неразборчива в связях с мужчинами. В сексуальных отношениях присутствовали мазохистские мотивы. В 1984 году появилось опасение, что она, наверное, заразилась ВИЧ-инфекцией от партнера-иностранца. Несмотря на лабораторное обследование с отрицательным результатом подозрение переросло в уверенность. Лечилась в неврологическом отделении, затем в психиатрической больнице, где был выставлен диагноз «ипохондрическая шизофрения». Принимала нейролептики, антидепрессанты, инсулиношоковую терапию. Неоднократно поступала в психиатрические больницы по собственной инициативе, настойчиво требуя вылечить ее от ВИЧ-инфекции. В 1986 году присоединилось убеждение в том, что она сойдет с ума «как бабушка». Жаловалась, что у нее «болят все органы». Вместе с сестрой ходила к знахарям, целителям и экстрасенсам, лечилась уринотерапией. Состояние ухудшалось. А. И. стала «постоянной» посетительницей психиатрических больниц и кабинетов соматического профиля. Ее беспокоило также отсутствие друга, говорила об «идеальной любви, без которой нет смысла жить». 

А. И. обратилась к нам в июле 1995 года. При поступлении в беседу вступала охотно, говорила тихим голосом, предъявляла жалобы ипохондрического содержания: страх сойти с ума, заболеть какой-нибудь бо- лезнью, а также на раздражительность, утомляемость, боли в различных частях тела, ломоту в суставах. Верила и одновременно не верила в эффективность маскотерапии, фон настроения был снижен. Считала свои идеи бредовыми, но сожалела, что не справляется с ними. В первое время была необщительной, говорила только с лечащим врачом и только во время сеансов. Упорно повторяла содержание своих болезненных переживаний. Постепенно, по мере продвижения скульптурного портрета к первым чертам сходства, стала уделять внимание своему образу в пластилине, сравнивать его с собой, даже иногда критиковать скульптора-врача. Все чаще можно было застать А. И. с зеркальцем у портрета – она подолгу смотрела на него, «привязывалась» к нему. 

После первого этапа лечения настроение А. И. выровнялось, общалась без напряжения, налаживались отношения с матерью. Недосказанное в семье, непережи- тые обиды обсуждала в совместных (семейных) сеансах. Впервые призналась матери, что ревновала к младшей сестре и страдала от жестокости отца. Говорила, что в детстве недополучила от родителей душевного тепла и, возможно, поэтому заболела. Постепенно в разговоре с окружающими и с лечащим врачом все меньше уделяла внимания болезни. К концу лечения сказала, что темы исчерпаны, «отданы портрету». Временами портилось настроение, становилась раздражительной. Анализируя свои болезненные ощущения, отмечала их насильственный характер. Сама заводила разговор на эту тему, будто ждала, чтобы ее переубедили. Такая манера стала способом привлечения внимания и выглядела почти как кокетство. «Ах, какая я страшная»! Однако демонстративные черты поведения были также преодолены. Лечилась в июле 1995 года – I этап; в октябре 1995 года – II этап; в июле 1996 года – III  этап. 

Истории болезни сестер обнаруживают и сходства и различия. Эти непохожие внешне, по характеру, темпераменту, вкусам женщины (одна теплая, общительная, другая угрюмая, сдержанная) заболели в одном и том подростковом возрасте, когда появились и долгие годы держались патологические знаки отчуждения и зеркальных переживаний негативного плана. Можно было бы говорить о доминировании старшей сестры в отношениях этой пары, но явлений индукции бредовых идей и других продуктивных и негативных расстройств мы не обнаружили. Психические нарушения у младшей сестры развивались в процессе разрушения экстравертивных мотивов, а у старшей – в усугублении интровертивной фиксированности.