М. А., 1963 года рождения, не замужем; питает интерес к математике. Дед со стороны отца болел эпилепсией. Бабушка со стороны матери страдала шизофренией (скончалась в психиатрической больнице). У сестры матери тоже шизофрения, слабоумие. Родители психически здоровы. Отец – инвалид (остеоартроз), не работает. Мать заведует детским садом. 

М. А. с детства стремилась переделывать платья, иногда перекраивая одежду столько раз, что оставались одни лоскутья, менять вкус пищи, используя неприятные вкусовые сочетания,. Любила мечтать, лежа на диване. Например, о том, что ее жизнь на земле будет вечной... Считает себя больной с 18 лет. Тогда, поступив на математический факультет университета, не смогла пойти на первое занятие: перед уходом из дома обнаружила неровности на коже лица; пыталась иголкой вскрыть воспаленную часть сальной железы, затем ждала, пока заживет ранка, и снова возобновляла манипуляции. И так каждый день – в течение трех лет, «уже дошла до мяса, до кости». Не выходя из своей комнаты, она проводила перед зеркалом по 10-15 часов (пищу ставили перед ее дверью). Ни с кем не общалась, если выезжала по необходимости, то только в автомобиле, поданном к дому: сидела на заднем сиденье, с наглухо закрытым лицом. Периоды «выравнивания» кожи лица чередовались с попыткой добиться строгой симметрии в волосяном покрове головы: выщипывала брови, ресницы, стригла волосы, точно соблюдая симметрию головы.

Работа над ее портретом (начало 26 мая 1987 года) длилась около трех месяцев. После первых сеансов без какого-либо внушения, запретов  больной удавалось по два-три дня не касаться своего лица; затем все возвращалось на круги своя. Во время наших долгих бесед обнаруживала крайнюю незрелость суждений и поступков, склонность к резонерству, амбивалентность каждого своего действия, высказывания. После последнего сеанса появилась сексуальная расторможенность, сопровождавшаяся долгим плачем; затем – сон и пробуждение с полным сознанием происходящего, с планами на будущее, с ощущением здоровья и счастья. Дома еще были единичные попытки вернуться к прежним манипуляциям у зеркала, но они легко преодолевались. М. А. работает, замужем; правда, к учебе не вернулась.

Этот случай памятен тем, что в первой половине лечения мне ассистировал мой друг (врач, психолог, художник), который создавал быстрые акварельные портреты  больной и развешивал на стене, а во второй половине его место занял выдающийся фотограф-портретист из АПН. Участие этих мастеров значительно ускорило продвижение портрета и повлияло на качество так называемой ремиссии.